Автор: Элита Крейслере

Экзистенциальный терапевт, супервизор, психолог

Президент Восточно Европейской ассоциации экзистенциальной терапии

 Ключевые слова: экзистенциальная терапия; Бирштонасская школа экзистенциальной терапии; качественное исследование; опорные точки терапевтической работы.

 

О контексте вопроса 

Экзистенциальную терапию я бы назвала практикой внимания к самой экзистенции.

И будучи такой, она как бы проскальзывает через сетку, брошенную вопросом «ЧТО это есть?» и желанием дать окончательное предметное определение. Но данностью нашего времени является то, что экзистенциальной терапии необходимо дать здравоохранительным, научным, правительственным, страховым, финансовым и другим учреждениям краткий и ясный ответ: «Что и как делают экзистенциальные терапевты и как это доказано?». Сложные многослойные философские ссылки вне запрашиваемого формата ответа, но кратких и однозначных ответов пока нет.

Мой интерес исследовать «как работает экзистенциальная терапия?» основывается на простой и очевидной истине, что экзистенциальные терапевты свое профессиональное образование получают в течение четырех-шести лет и опытные терапевты, получившие полное психотерапевтическое образование, явно отличаются от начинающих. А это значит, что опытные и образованные что-то освоили, что-то научились, поняли, и что-то делают явно иначе чем начинающие. Из этого вытекает предположение, что должно быть некое «know-how» экзистенциальной терапии и его можно исследовать и попытаться концептуализовать.

Это исследование отличается тем, что тут не игнорируется реальный контекст и практика конкретных живых экзистенциальных терапевтов, которые своей работой «воплощают» экзистенциальную терапию. Кроме того сама архитектура этого исследования является герменевтической. Таким образом оно отличается и от таких определений экзистенциальной терапии, которые рождаются у отдельного автора за письменным столом, и от таких коллективных устремлений как известная попытка примерно семидесяти экзистенциальных терапевтов из всего мира создать такую всеобщую дефиницию экзистенциальной терапии, с которой могло бы сжиться большинство представителей всемирной экзистенциальной общины. В тот раз полтора года года интенсивной переписки и обмены своими индивидуальными мнениями большой терапевтов принесли некий результат, но уровень удовлетворенности полученной дефиницией на семь страниц не слишком высок. Эта дефиниция больше похожа на образец дипломатического искусства компромиссов. Думаю, что одной из возможных причин этого можно считать то, что экзистенциальная терапия по самому своему процессуальному характеру сопротивляется, не поддается законченным выводам.

1. Экзистенциальная терапия и eё теоретические основы

В экзистенциальной терапии на сегодняшний день наблюдается интересная и трудно охватываемая разность, которую можно было бы анализировать, выбирая очень разные критерии сравнения – от регионального критерия, до отношения к концепту. бессознательного.  Но так как экзистенциальную терапию заботит не только психика, а бытие человека в мире в целом, то круг вопросов, по которым могут возникнуть несовпадения или разногласия теоретического плана между разными течениями экзистенциальной терапии, по сути безграничен.

Мик Купер предлагает говорить не об одной экзистенциальной терапии с единой методологией, а об экзистенциальных терапиях во множественном числе и понимать экзистенциальную терапию как совокупность взаимно пересекающийся терапевтических практик. [39]. В книге «Экзистенциальные терапии» он такую тенденцию к разности в экзистенциальной терапии связывает с тем, что в экзистенциальной терапии нет одного авторитетного автора, к которому возможно было бы свести «правильное» понимание экзистенциальной терапии. В целом в экзистенциальной философии трудно выработать однородное понимание всего направления как единого и целостного. Например, одни философы как Кьеркегор, Бубер и Марсель глубоко религиозны, другие – атеисты, как Ницше, Сартр и Камю. Одни акцентируют необходимость индивидуальности как Кьеркегор и Ницше, другие – важность отношений как Бубер, Марсель и Ясперс. Одни считают экзистенцию совершенно бессмысленной как Сартр и Камю, а другие говорят о первичности надежды, как Марсель. Мик Купер считает, что об экзистенциальной философии уместно думать как о группе свободно стоящих мыслителей, чей стиль философствования и мировоззрение во многом перекликался

[9, c. 7,8].

Важно сказать, что феноменологическая и экзистенциальная традиция философии, которая лежит в основе теории экзистенциальной терапии, снабжают нас богатым арсеналом новых установок в понимании человека и его экзистенции в мире. Одно только движение к пониманию человека как Dasein [7], осуществленное Мартином Хайдеггером, требовало бы пристального описания. То же относится к таким основополагающим концептам экзистенциальной терапии как экзистенция, время, бытие-в-мире, бытие-с-другими, разомкнутость бытия, данности, ужас, тревога, выбор себя, отношения Я-Ты, аутентичность, прыжок в абсурд, конечность, бытие к смерти, свобода, выбор, интенциональность, эпохе, бытие для Другого, герменевтический круг и т.д. Каждый из этих концептов имеет огромную и теоретическую, и практическую роль в методологии экзистенциальной терапии, но формат статьи не позволяет даже коротко остановиться на них. То, что важно – для каждого из течений внутри экзистенциальной терапии, имеется несколько иной «список» основных приоритетных концептов экзистенциальной и феноменологической философии, что, возможно, во многом и создает особенные черты каждой школы экзистенциальной терапии.

2. Очертания контекста Бирштонасской школы экзистенциальной терапии

Сердцевиной Бирштонасской школы экзистенциальной терапии является Институт Гуманистической и Экзистенциальной психологии (HEPI), расположенный в Литве, в Бирштонасе. Институт учрежден в 1996-м году и вокруг него создалось и живет сообщество экзистенциальных терапевтов из Литвы, Латвии, России, Эстонии, Белоруссии, Украины и других стран региона. Основоположником и руководителем института является профессор Вильнюсского Университета Римантас Кочюнас. Многие из тех, кто обучались экзистенциальной терапии в HEPI, объединились в Восточно-Европейскую ассоциацию экзистенциальной терапии. На ежегодных осенних конференциях «Экзистенциальное измерение в консультировании и психотерапии» кроме членов ассоциации с семинарами и докладами обязательно участвуют и представители других течений экзистенциального направления: несколько раз на конференциях бывали Эрнесто Спинелли, Эмми ван Дерзен, Саймон дю Плок, Алис Холцхей-Кунц, Кирк Шнайдер, Мик Купер, Альфред Ленгле, Грег Мадисон и другие не менее авторитетные представители экзистенциального направления.

Опыт знакомства с представителями разных школ экзистенциальной терапии, позволяет сделать предположение о существовании Бирштонасской школы экзистенциальной терапии. Это предположение, а также настрой в мировом сообществе экзистенциальной терапии на определение своей профессиональной идентичности, подтолкнуло исследовать особенности работы экзистенциальных терапевтов, избирая в качестве респондентов терапевтов, закончивших психотерапевтическое образование в HEPI. Название «Бирштонсская школа экзистенциальной терапии» было выбрано во время этого исследования, среди других возможных вариантов, супервизорами института на ежегодном собрании супервизоров института в декабре 2015-го года.

В силу отсутствия исследований, которые показывали бы особенности понимания экзистенциальной психотерапии учителями и учениками Бирштонасской школы как целостности, будем опираться на другие материалы связанные с экзистенциальной терапией в Восточно-Европейском пространстве: статьи, книги, интервью, материалы обучения, конференций и семинаров, а также на опыт и понимание, полученные во время обучения в институте HEPI и на опыт работы экзистенциальным психотерапевтом и супервизором.

Как важную, может и самую важную, черту обучения в HEPI надо отметить полное отсутствие некого «правильного» способа как именно понимать и практиковать экзистенциальную терапию. Необходимость будущим экзистенциальным терапевтам самим определять собственное понимание и свое место в просторах экзистенциального поля, наверное, делает это обучение экзистенциальным по сути, а не по названию.

Знакомство с теоретическими основами во время учебы предполагает изучение психологов и философов, чьи труды важны в экзистенциальной терапии. Хотя список рекомендуемой литературы студентам во много раз длиннее, назовем авторов, изучению которых уделяется наибольшее внимание: С.Кьеркегор, М.Хайдедеггер, М.Бубер, Э.Левинас, Л.Бинсвангер, М.Босс, В.Франкл, П.Тиллих, Р.Мей, Дж.Бьюдженталь, Р.Д.Лэйнг, Э.в.Дерцен, Э.Спинелли. Студентам каждую сессию предоставляется возможность приобрести книги, среди которых нет правильных или неправильных авторов и книг.

Студенты HEPI во время обучения проходят несколько терапевтических групп у разных терапевтов, личную терапию и супервизии. О программе обучения в институте Р.Кочюнас говорит, что главное, это интеграция теории, практики, философии и самой жизни в целостность, и что самой значимой чертой является соединение в практике терапевта его жизни, мировоззрения и теории [1, с. 143].

Как особенность обучения терапевтов в HEPI нужно упомянуть два краеугольных камня этого процесса: пространство и время. Студенты приезжают в Бирштонас и две недели живут и учатся в одном доме. Этот крайне интенсивный опыт проживания тесной взаимосвязанности разных людей с разных стран, с разными характерами, уровнями тревожности и общительности реально меняет тех, кто попадает в этот процесс. Интенсивность процессу добавляет и подчеркнутая разность преподавателей, супервизоров и ведущих учебные терапевтические группы. У истоков института стояли Р.Кочюнас, Р.Будрис, А.Кучинскас, Л.Юделявичус, К.О.Полукордене и.др., к которым за эти годы присоединилась целая плеяда других ярких личностей, как бы представляющих всевозможные грани экзистенциальной терапии.

Интерес и уважение к разности и многогранности проявляется в выборе гостей вышеупомянутых осенних конференций Ассоциации. Неоднократный приезд ведущих представителей британской школы экзистенциальной терапии Эмми ван Дерцен и Эрнесто Спинелли, а также доступность и популярность их книг, плодотворное и разнообразное профессиональное сотрудничество с Саймоном дю Плоком, несомненно оставили свой отпечаток британской школы в формировании характерных черт Бирштонасской школы экзистенциальной терапии.

Представителей американского экзистенциализма в Бирштонасе, кроме Кирка Шнайдера, гостило немного, но сделать предположение об определенных следах американского экзистенциализма в становлении Бирштонасской школы, несложно. Исключительно важными тут является понимание теолога и философа Пауля Тиллиха о различии между экзистенциальной и невротической тревогой [6], и дальнейшие разработки этих идей в работах Ролло Мейя, особенно в книге «Сысл тревоги» [11]. Название книги Пауля Тиллиха «Мужество быть» [6] получило статус формулы, не требующей уточнений. Первое знакомство будущих терапевтов с экзистенциальным направлением начинается с книг Ялома и Бьюдженталя.

Среди авторов, широко читаемых и цитируемых терапевтами Бирштонасской школы экзистенциальной терапии, надо упомянуть трех авторов, чьи идеи естественно вырастают из их истинно глубокого понимания иудаизма. Это М.Бубер, Э.Левинас и В.Франкл. Их понимание отношений человека с другими людьми и  отношение к человеческой экзистенции в целом, повлияло на многих терапевтов Бирштонасской школы. Среди них надо особо отметить влияние логоанализа Виктора Франкла.

Сильным фактором, повлиявшим на понимание экзистенциальной терапии в Бирштонасской школе экзистенциальной терапии, является метод Интенсивной терапевтической жизни (ИТЖ) доктора Александра Алексейчика. Через его знаменитые группы прошли все, кто в этой части мира считает себя экзистенциальным терапевтом. Хотя доктор Алексейчик себя именует врачом, а не экзистенциальным терапевтом, он оказал большое влияние на то поколение, которое теперь обучает терапевтов и в Бирштонасе, и в других направлениях психотерапии. Р.Кочюнас о методе ИТХ пишет, что суть этого метода: «воссоздание реальной жизни и её развитие в процессе психотерапии – является сутью экзистенциальной терапии в целом. Здесь в центре внимания находится не клиент как закрытая психическая структура, с разными нарушениями и расстройствами, требующими, анализа коррекции и лечения, а чрезвычайно сложная индивидуальная жизнь, в которой постоянно взаимодействуют деструктивные и конструктивные жизнетворящие силы» [2, c. 264]. Центральное действие и цель групповой работы др.Алексейчика – это сотворение совместными усилиями общей жизни. В свою очередь, индивидуально от каждого участника группы ожидаются не жалобы, а желания и видение возможностей. Анализ проблем др.Алексейчиком проводится не углубляясь в нюансы трудностей, а связывая их с жизнью как с целостностью.

Метод Интенсивной Терапевтической Жизни, рассматривая его через призму установок, которые мы встречаем в работах В.Франкла, Р.Мейя, Э.ван Дерцен, Э.Спинелли, по своим основным принципам и целям «несомненно можно считать наиболее оформившейся школой экзистенциальной терапии в Восточной Европе» [2, c. 264]. Кроме того ИТЖ является «единственной целостной моделью групповой работы в экзистенциальной терапии, но, к сожалению, неизвестной за пределами постсоветского пространства» [2, c. 264].

Ключевыми фигурами в собственном становлении экзистенциальным терапевтом Римантас Кочюнас называет Александра Алексейчика, Виктора Франкла, Карла Роджерса, а также профессора Неапольского университета Учителя буддийского направления джогчена Чогьялом Намкхай Норбу, от которого он получил «ясное понимание взаимосвязанности все и вся» [1, c. 148].

Надо сказать, что поверхностно смотря, в способе работы Р.Кочюнаса сложно увидеть следы др.Алексейчика как его главного учителя. Но если всмотреться в суть и вернуться к вышеописанным основным принципам работы ИТЖ и пониманию Кочюнаса экзистенциальной терапии, то схожие черты видны ясно:

• в центре внимания терапевтического исследования – жизнь как целостность;
• терапия это реальная жизнь, а не подражание жизни;
• истинность, правдивость как главная ценность;
• в процессе терапии акцент на понимание ограничений и раскрытие возможностей бытия;
• важность границ, рамок, договоренностей в терапевтическом процессе;
• отношения с Другими как неизбежность человеческой жизни, как источник страдания и исцеления (но тут в обеих позициях много различного).

Про экзистенциальную терапию как раскрытие возможностей и осознавание ограничений человека и его жизни Римантас Кочюнас пишет: «С нашей точки зрения, основной целью экзистенциальной терапии является предоставление помощи человеку в понимании возможностей, предоставляемых самой природой человека, жизнью и скрывающейся в нем самом, и ограничений, часть из которых связана с несовершенством и ограниченностью самого человека, часть заключена в его жизненных контекстах, а некоторые из них лежат в самой природе самого человеческого существования» [3, c. 47]. Главное в экзистенциальной терапии не менять и устранять что-то во внутреннем мире клиента, а яснее увидеть то, что есть в клиенте как человеке и в его жизни. [3, с. 48] Основными теоретическими ориентирами в экзистенциальной терапии Римантас Кочюнас называет две очень емкие теоретические установки:

• понимание человека как бытия-в-мире, что устраняет дихотомию внешнего и внутреннего;
• человек экзистенциальным данностям дает свой индивидуальный ответ [3, с.51].

3. Исследование опорных точек терапевтической работы в Бирштонасской школе экзистенциальной терапии

Так как не существует заранее общеизвестного руководства для работы экзистенциального терапевта, необходимо было исследовать опорные точки работы терапевтов Бирштонасской школы и с теоретического ракурса, о чем говориться выше, и с другого ракурса, т.е. «воплощенную» практическую работу конкретных экзистенциальных терапевтов.

Для выбора участников этого исследования были установлено несколько критериев:

• терапевты должны иметь полное психотерапевтическое образование и разрешение самостоятельно практиковать экзистенциальными терапевтами;
• участники должны иметь полное психотерапевтическое образование только в экзистенциальной терапии;
• это должны быть абитуриенты или преподаватели в HEPI;
• участники исследования должны иметь не менее 10 лет опыта работы консультантом или психотерапевтом.

Все участники соответствуют этим критериям. Среди десяти респондентов 8 являются супервизорами экзистенциальной терапии и супервизорами Института Гуманистической и Экзистенциальной терапии. Из 10 респондентов было 8 женщин и двое мужчин. Средний возраст участников – 48,8 лет. Респонденты живут и практикуют в разных странах – в Латвии, Литве, Эстонии и России. Базовое академическое образование всех респондентов – психологическое, трое из респондентов врачи по первому образованию. Все участники имеют обширный опыт терапевтической работы, в том числе большинство имеют долговременный опыт работы с разными группами особенно трудных клиентов.

Для исследования работы экзистенциальных терапевтов был выбран метод тематического анализа. Это качественный метод исследования, разработанный несколькими авторами, но как самостоятельный исследовательский метод в психологии описан Вирджинией Браун и Викторией Кларк [8]. Темы – это ключевые значимые повторяющиеся паттерны во всем корпусе данных и разносторонне раскрывающие исследуемое явление. В исследовании была использована процедура работы с данными в шести этапах, так как это описывают В.Браун и В.Кларк [8].

Для получения исходных данных было проведено 10 экспертных интервью, которые имели характерную для глубинных интервью форму свободного личного разговора один на один в течении примерно 60 минут о заранее известной теме. Главным исследовательским вопросом было: «как вы считаете, чего помогающего для клиентов есть в Твоей работе как экзистенциального терапевта?» Этот вопрос содержит как бы два аспекта: «что считаете помогающим?» и «что в Твоей работе экзистенциального терапевта?» Первая часть вопроса задает для разговора с участниками исследования достаточно высокий уровень обобщения и концептуализации своей работы, а вторая часть фокусирует на понимании собственного опыта работы экзистенциальным терапевтом. Никто из интервьюируемых не знал, кто другие участники исследования. Все участники согласились, что разговор записывается i что полученная информация будет использована только анонимно.

Интервью были записаны и транскрибированы, потом кодированы, т.е. речь участника была переформулирована в краткие фразы на профессиональном языке. Коды должны были дать тот или иной ответ на вопрос исследования: «Какова методология работы экзистенциального терапевта?». Для того, чтобы получать ответ на этот вопрос, транскрибированный текст был прочитан и кодирован, задаваясь вопросом для кодирования: «Что интервьюируемый здесь говорит о методологии своей работы?» Первоночально обрабатывалось каждое интервью отдельно: транскрипция, кодирование, группировка тем, вывод главных тем. Итоговые темы исследования были сформулированы после рассмотрения и группировки всех тем, выявленных во всем корпусе данных, т.е. во всех интервью.

Во время исследования, данные обрабатываются, исследователю многократно двигаясь по кругу от своих первых представлений назад к данным, потом к коррекции своих  выводов, к переформулиривке кодов, затем еще и еще раз обратно к исходным данным, пока не выявляются паттерны и их интерпретации. Таким образом тематический анализ как метод исследования вписывается в общую герменевтическую методологию этого исследования.

Так как терапевты во время интервью поощрялись говорить о своем собственном опыте терапевтической работы, о своих личных убеждениях, сомнениях, принципах работы, то при обработке наблюдалась впечатляющая разность возможных тем. Но всё же все терапевты в интервью рассказывали об отношениях с клиентами в терапевтическом процессе, о своей работе в процессе терапии, и о своем понимании терапевтического процесса как такового. По этому итоговые результаты представлены как три группы тем, тут именуемые дименсиями:

• дименсия терапевтических отношений;
• дименсия терапевтического взаимодействия;
• дименсия теоретического осмысления терапии.

Слово «дименсия» используется для подчеркивания целостного и неделимого характера терапевтической работы. Дименсии тут понимаются как грани, создающие единую целостность терапии, как ракурс взгляда на терапию или же как фокус внимания.

Часто терапевтический процесс рассматривается с двух ракурсов: со стороны терапевтических отношений и со стороны терапевтической работы. В практике это трудно отличить, по этому необходимо объяснить, в чем различие. Дименсия терапевтических отношений больше раскрывает то, что в терапии трудно было бы наблюдать со стороны, без раскрывающих прояснений терапевта о своей настроенности в терапии. А дименсия способов терапевтического взаимодействия раскрывает те процессы в терапии, которые более наблюдаемы со стороны, которых можно назвать и работой терапевта или способами терапевтического взаимодействия.

Хотя во время интервью не поощрялось теоретизирование участников о терапии, а наоборот – раскрытие их личностного опыта работы, все-таки в рассказах терапевтов были выявлены темы, представляющие взгляды терапевтов, указывающие на теоретические основы их работы. Эти темы представлены в третей группе тем «дименсия теоретического осмысления терапии». Они раскрывают некоторые аспекты теоретических основ работы экзистенциальных терапевтов Бирштонасской школы.

Итак, в процессе исследования были выявлены следующие итоговые темы,  которые раскрывают три дименсии терапевтической работы. В скобках указано, сколько раз эта тема была обнаружена в отдельных интервью.

Дименсия терапевтических отношений:

3. Искреннее и честное и отношение терапевта к клиенту как партнеру в живых и настоящих отношениях (12).
4. Принимающее отношение терапевта как открытость клиенту и его готовность встретить и откликнуться всему, что появиться в терапевтическом процессе (11).
5. Уважительное отношение терапевта к свободе и ответственности клиента за свою жизнь и его выбранный способ бытия (7).

Дименсия способов терапевтического взаимодействия:

6. Забота терапевта о клиенте – это постоянное осознанное наблюдение и оценивание психических сил и ресурсов клиента, состояния терапевтических отношений и согласование с этим своих реакций (11).
7. Феноменологическая позиция терапевта как способность постоянно быть в неопределенности и продолжать совместное исследование жизни клиента (10).
8. Терапевтическое слушание как постоянное восприятие чувствами, ощущениями и умом себя и клиента (8).
9. Творчество и свобода терапевта в поиске уникального способа работы с миром каждого клиента (8).
10. Совместное исследование и принятие жизненного мира клиента как метод трансформации представлений клиента о самом себе и своей жизни (6).
11. Ограничения терапевта как препятствие терапевтическому процессу (6).
12. Способность терапевта долговременно сохранять открытость любым чувствам клиента – центральный аспект работы с чувствами (5).
13. Исследование психологического сопротивления клиента как естественного способа его бытия (4).
14. Асимметричность уделенного времени и внимания клиенту и терапевту в терапевтическом процессе (4).
15. Определение терапевтических целей в совместном исследовании жизненных трудностей и потребностей клиента (4).

Темы дименсии теоретического осмысления терапии:

1. Фундаментальная взаимосвязанность человека с Другим (10).
2. Феноменология уникального жизненного мира клиента (9).
3. Открытость жизненному опыту как исцеление (10).

4. Три дименсии терапевтической работы в Бирштонасской школе экзистенциальной терапии

В экзистенциальной терапии вопрос «как?» происходит что-то не менее весомый чем вопрос «что?» происходит. По этому уместнo характеризовать стиль речи терапевтов в интервью. В каждом разговоре было хотя бы одно место, где терапевты выражали озабоченность тем, что высказывают какие-то, по их мнению, слишком высокопарные, общепринятые или банальные истины. В этом проявлялась тонкая рефлексия терапевтов, не запаздывающая во времени, отслеживание содержания и стиля своей речи, стремление и тренированный навык говорить собственное и настоящее. Стандартные фразы «это по Франклу» или заявление «люди страдают от тревоги» появлялись в основном к концу интервью, когда терапевты очевидно уставали, особенно в тех интервью, которые проводились в вечерние часы. Во-вторых, несмотря на статус опытных терапевтов и экспертов, в интервью не наблюдался стиль речи «вещание истины» знающим ответы человеком. Наоборот, интервью происходили как медленное  и не всегда легкое погружение в нюансы профессии, за что автор благодарен участникам исследования. Курсивом обозначены цитаты речи участников исследования.

4.1. Дименсия терапевтических отношений

В исследования были выявлены три темы, раскрывающие: проживание терапевтом отношений с клиентом; отношения терапевта к клиентом; отношение терапевта к себе в процессе терапии. Эти темы включают в основном ту часть терапевтического процесса, которую со стороны, без рассказов, пояснений и интерпретаций терапевта невозможно наблюдать, кроме как косвенно сделать некие выводы.

Дименсия терапевтических отношений стоит среди остальных как первая по двум причинам. Во первых, почти все терапевты, кроме двух, сразу  в интервью заговорили о том или другом аспекте отношений в терапии. Во вторых, большинство терапевтов ставили именно отношения с клиентом во главу угла процесса экзистенциальной терапии.

Первая тема «Искреннее и честное отношение терапевта к клиенту как партнеру в живых и настоящих отношениях» формировалась из 12 тем, выявленных при обработке отдельных интервью.

Важный аспект этой темы раскрывает как терапевты воспринимают, как они относятся к самим терапевтическим отношениям. Большинство терапевтов говорят о терапевтических отношениях как о реальных, т.е. как о живых или настоящих отношениях. Терапевт Е. свое видение терапевтических отношений формулирует так: «Соль терапии для меня в отношениях, они действительно должны быть, в любом случае, живые, какой бы клиент ни был, и соответствующие… и в отношениях должно быть больше меня настоящей, я могу где-то не вся раскрываться, но чем более они правдивые, адекватные, и чем более свободные, ну, значит развиваются терапевтические отношения». Как  видно в предыдущей цитате, терапевт делает замечание о степени самораскрытия: «я могу где-то не вся раскрываться», многие терапевты подчеркивают то, что терапевтические отношения имеют разные ограничения, например, цель терапии и время терапии. Терапевт Ц. замечает, что «на этот час или пятьдесят минут, в каком-то смысле, может быть в прямом смысле, я становлюсь для клиента тем самым миром». Для терапевта К. партнерские терапевтические отношения есть совместное с клиентом прохождение пути от того «сейчас», где терапевт и клиент в находятся, в направлении к тому, что желает клиент: «это наверное, такая совместность, совместное исследование данностей, трудностей, возможных целей, равноправное и совместное прохождение с клиентом пути». Терапевт А. о партнерских отношениях говорит: «Для того, чтобы мы могли работать, важно определить наше сотрудничество. Это очень связано с отношениями, отношением клиента ко мне, его ожиданиями, и с отношением моим, то есть, нужно какое-то созвучие и ясность, тогда только может сотрудничество появляться».

Тема честности и искренности в интервью с терапевтами проявляется в разных контекстах, от честности к терапевта к себе и клиенту, до опыта требования честности в обучении, но яснее всего тема честности, искренности, естественности, звучит, когда терапевты говорят о терапевтических отношениях. Терапевт Б. определяет, что честные и искреннее отношение терапевта к клиенту формирует основу для доверительных и свободных отношений в терапии, таких отношений, в которых клиент способен быть честным с терапевтом и «главное, сам с собой», в которых клиент не должен «делать лицо» перед терапевтом.

Вторая тема «Принимающее отношение терапевта как открытость терапевта к клиенту и его готовность встретить и откликнуться всему, что появится в терапевтическом процессе» формировалась из 11 тем, выявленных в отдельных интервью. В наши дни, одно из самых расхожих слов и в лексике терапевтов и в повседневных, непрофессиональных разговорах, это слово «принять». Чаще всего оно употребляется похоже как, например, слово «любовь», как не требующее дальнейших пояснений, как некая предельная истина или феномен, дальше которого нечего раскрыть. Интервью с терапевтами вырисовывает более глубокое содержание принятия. Например, в интервью с терапевтом А. явно звучит глубокий, но практический смысл шаблонных для терапевтов слов «принять» и «быть открытым»: «это не обязательно взять на себя, например, когда клиент злится на меня очень сильно, то я откликаюсь, говорю, что мне трудно, это не значит, что я все принимаю на себя, я больше имею в виду, что это значит открыто откликаться.» Принятие клиента является сохранением открытости терапевта ко всему происходящему в терапии. Данный фрагмент, в том числе, указывает на разность между «принятием» всего, что происходит и «согласием» со всем, что происходит в кабинете терапевта или в жизни клиента. Можно сказать, что смысловым содержанием «принять» является способность терапевта в отношениях с клиентом остаться открытым и открыто откликаться, говоря словами разных терапевтов: «остаться в контакте», «не заслонятся», «не защищаться», «не прятаться», «не убегать». Таким образом, принятие или принимающее отношение, это не столько безоценочное согласие с клиентом, как иногда это понимается, а скорее как «внять», «объять», «позволять быть» и не заслонятся от того что есть, что появляется. Одновременно это означает для терапевта не терять свое собственное отношение, позицию, чувства. Терапевт Д. в интервью говорит: «я готова встретиться со всем, вообще со всем, что появиться в терапии». Терапевт И. о своем отношении к клиентам говорит несколько другим образом, рассказывая, что: «в процессе работы мое внимание, не сто конечно, но на девяносто восемь процентов сосредоточенно на клиенте, то есть это мое очень внимательное участие, которое я, посвящаю клиенту […] и я создаю условия, чтобы клиент почувствовал свою важность и значимость для меня».

Некоторые терапевты в интервью говорили, что иногда трудно остаться в принимающей и открытой позиции: «в принципе это такая готовность, это готовность связанна с преодолением соблазна определить ясность на будущее; не делать этого требует усилий – пребывать там, не затруднять, не засорять это пространство, в котором есть принципиальное позволение появиться тому что и появиться.» Для сохранения открытости терапевтам нужна развитая способность справляться с тревогой неопределенности. Но в работе бывают моменты, по-настоящему проверяющие готовность терапевта встретится действительно со всем, например, соприкасаясь с рассказами клиентов о их содеянных преступлениях.        

Третья тема дименсии терапевтических отношений «Уважительное отношение терапевта к свободе и ответственности клиента за свою жизнь и его выбранный способ бытия» формировалась из 7 тем, выявленных в разных интервью. Эта тема в разговорах с терапевтами проявлялась в разных ракурсах. В разговорах звучит отношение к клиенту как эксперту своей жизни, а терапевтическую позицию этого терапевта можно назвать «позицией званого гостя» в мире клиента. Клиент является тем единственным, кто имеет свое бытие и клиент наделяет терапевта приглашением и разрешением быть, находится в своем мире, исследовать его, если нет такого приглашения, т.е. нет ни запроса, ни жалобы, ни потребности, то: «у меня вот почти все время, всю сессию возникает один только один вопрос, а что мне в этом делать? для чего я тут?». Терапевт в отношениях с клиентом как бы ограничен статусом гостя, которому следует уважать жизненный мир клиента, его порядки, в котором клиент является свободным и ответственным хозяином своей жизни. Терапевт Б. это выражает таким образом: «я стараюсь сидеть на таком стуле, что он может жить как хочет. Если он пришел сюда, значит его что-то не устраивает. Если он ко мне сюда пришел по поводу чего-то, будем с этим разбираться.» В интервью с терапевтами не проявилась знающая, обучающая позиция по поводу того, какой способ бытия был бы более предпочитаемым. Такое, иногда даже демонстративное, перекладывание ответственности на клиента за его выбранный способ жизни словами терапевта Б. звучит так: «Вообще-то он имеет право ко мне не приходить, жить так, как жил, ну, хочет например там жить, с двумя, с тремя женами, в принципе, если там эти жены согласны… пускай живет, а если его что-то волнует в связи с этим, тогда вот давай с этим разбираться.» Совсем конкретно свое уважительное отношение к клиенту как свободному и ответственному именно в терапевтическом процессе проявляется в цитате терапевта Г.: «если я как терапевт не рядом с клиентом, попал совсем куда-то…, то клиент обычно дает знать, он какой-то знак подает, и тогда можно искать пути обратно к нему». Тут чувствуется отношение терапевта к себе как свободному, не повязанному в своих проявлениях домыслами вместо клиента, а так же отношение к клиенту как ответственному, свободному, способному проявлять свою волю и свои предпочтения в терапии.