Роландс Бортащенокс (Латвия). Когда страдания являются смыслом.
Год спустя после окончания четырёхлетней психотерапии (170 встреч) с клиенткой, назову её Анной, я получил сообщение от неё с просьбой о встрече. И вот, год спустя, я вижу перед собой уверенную, ухоженную женщину после сорока, одетую в деловой костюм, с лучезарной улыбкой и красивыми, добрыми глазами. В доли секунды вспомнил нашу первую встречу пять лет назад, когда я с тревогой в глазах смотрел на тощую, бледную женщину около сорока, которая оставляла впечатление испуганного, уставшего и измученного ребёнка.
Анна хотела встретиться со мной потому, что в её жизни за этот год произошли изменения, к которым нам не удалось прийти до окончания совместной работы. Анна хотела поделиться своей радостью и удовлетворением от её теперешней жизни. Брак Анны распался окончательно, они с мужем развелись мирно и сохранили взаимно уважительные отношения, их дети развод приняли с пониманием и даже облегчением. Анна после развода ожидала, что её мир рухнет, что никогда не почувствует радости и спокойствия, но всё оказалось не так.
Начало нашей совместной работы с Анной было совсем другим. Поводом для обращения послужили осложнения в отношениях с мужем, страх перед угрозой распада семьи. Начальная мотивация Анны держалась на страхе. В начале психотерапии Анна ожидала, что сможет с моей помощью разобраться в том, что происходит в её семье, что сможет стать лучшей женой и матерью. Главная цель Анны тогда была – найти способы и ресурсы для сохранения семьи (брака).
В процессе психотерапии цели Анны менялись. Первоначально её целью стало повышение самооценки, установление новых границ в отношениях с мужем и другими, а также разобраться в том, что её так страшит в мыслях о разводе. Ближе к середине нашей работы цель трансформировалась. Анна желала с моей помощью разобраться в своих чувствах за пережитое в прошлом, с обидой и злостью по отношению к мужу, простить себе и ему. Перед последней третью нашей совместной работы появилась другая цель – принять свой выбор не разводиться и разделить ответственность за трудности в семейной жизни между мужем и собой.
Наш совместный интерес о жизненном мире Анны был направлен на три области её трудностей, которые мы совместно идентифицировали и обозначили, как ключевые – чувство неполноценности, отсутствие сексуального влечения, мазохистический паттерн отношений.
Чувство неполноценности. Анна не могла определить время возникновения этого чувства, она вспоминала, что неполноценной, неуверенной, неуклюжей чувствовала себя на протяжении всей жизни. Помнит, что боялась опозорить своих родителей, поэтому училась на отлично, хотя родители это принимали как само собой разумеющимся. Чувство неполноценности усилилось в подростковом возрасте, когда начала замечать, что тела других девочек приобретают более женственные формы, а её тело долго оставалось детским. Все важные решения за неё делали родители и старший брат. Опыт отношений со значимыми людьми в детстве и раннем школьном возрасте и гиперопека привели к развитию невротического чувства вины и страха перед выбором и ответственностью.
Отсутствие сексуального влечения. Анна не помнила, чтобы когда-то испытывала сексуальное желание. Я предполагал, что идеализированный образ эмоционально недоступного отца способствовал замедленному сексуальному развитию. За период их половых отношений она не испытала ни одного оргазма. Беременность восприняла с радостью, что может стать мамой, и с облегчением, что будет повод отказаться от сексуальных отношений, которые она воспринимала больше как обязанность. После трёх лет в браке первый муж её бросил, создал другие отношения. Через пару лет Анна вышла замуж второй раз. Несколько лет спустя призналась мужу, что не испытывает оргазма. Тогда по инициативе мужа обратились к сексологу, провели курс лечение, но изменений не последовало. Отношения с мужем были напряженными. Сексуальные домогательства мужа и угрозы завести любовницу привели её в состояния постоянной тревоги и к чувству потери контроля над своей жизнью.
Мазохистические проявления появились уже в раннем школьном возрасте, когда клиентка испытывала нехватку внимания, одобрения или получала несправедливое наказание. Она не могла постоять за себя, когда родители наказывали её за несовершённые проступки или неудачи в учёбе. Наказания она принимала и выносила молча. Терпеть страдания Анне нравилось, потому что знала — за страданиями последует награда (признание, гордость, удивление, гордость за достигнутое или вытерпленное и часто вместе с ним и чувство погружения в “сладкий туман”). Когда в первый раз вышла замуж и отношения супругов стали ухудшаться, она долго скрывала, как ей живётся на самом деле, но потом начала рассказывать родителям, как ей трудно. Родители поддерживали, успокаивали, призывали потерпеть, ей казалось, что она героиня, что она вытерпит, а потом они заживут счастливо, она победит в борьбе за свою семью, а другие в признание её достижений приклонят головы, и скажут —« да, ты этого достигла… да, ты героиня, ты спасла семью!» Во втором браке мазохистический патерн поведения сохранился и достиг своей вершины. В отношениях клиентка демонстрировала покорность, наивность, детскость, жертвенность
На начальном этапе наша совместная работа была направлена на проявление, принятие и осознание её чувств злости, вины, стыда. Предполагаю, что Анне помогло то, что я был первым мужчиной, который отнёсся к ней серьёзно, с уважением, пониманием и принятием.
Постепенно Анна мне доверилась и поверила, что я действительно её уважаю и верю в то, что она сама может разобраться в своих трудностях и прийти к её удовлетворяющему решению. Это помогло ей постепенно для себя раскрыть реальность и субъективное восприятие её жизни.
В последующем процессе психотерапии мы много уделяли времени для исследования вклада Анны в деструктивность семейных отношений, как она сама создаёт динамику зависимых отношений. Постепенно у Анны появлялось туманное осознание ответственности и платы за сделанный выбор – выбирая остаться в деструктивных для неё отношениях, она отказывается от возможностей создавать отношения её устраивающие, наполняющие и близкие.
На начальном этапе для Анны я стал авторитетной отцовской фигурой. Явно, что клиентка нуждалась в принимающем, любящем и сильном отце, рядом с которым она могла себя чувствовать защищённой. Я осознанно принял эту роль, которая нам в начальном этапе помогала продвигаться в разные направления жизненного мира клиентки. Моя искренность в принятии позволила клиентке раскрыться в её аутентичности. По мере психологического взросления Анна становилась полноценным партнёром в исследовании её жизненного мира, а я стал терять свою “экспертность” в её глазах. Постепенно клиентка начала всё лучше свои чувства опознавать и присваивать их себе.
Не удалось продвинуться в решении проблемы отсутствия сексуального влечения, но удалось интегрировать этот феномен, как данность нынешнего этапа жизни и укрепить аспект женственности в идентичности клиентки и избавится от стигмы фригидности. Думаю, что это не удалось на фоне позитивного переноса на меня ка отца. Не удалось существенно продвинуться в переработке мазохистического паттерна, это стало очевидным, когда под конец нашей совместной работы я осознал, что её мазохистическая готовность пожертвовать собственными интересами ради того, чтобы остаться в отношениях со мной, стало препятствием дальнейшего прогресса в работе.
Долгое время в психотерапии (2,5 года) перенос, возникший у клиентки на меня как на “конечного спасителя”, помогал нам, пока мы работали над повышением самооценки, вопросами женской идентичности, личными границами. Потом её мазохистическая готовность самопожертвовать завела нашу работу в тупик, из которого мы начали выходить только после того, как начали определять сроки окончания психотерапии, т.е. ввели аспект конечности психотерапии. Клиентка начала осознавать, что её жизнь, её семья не вечны, что время неизбежно, что либо она сделает выбор, либо за неё выбор сделает кто-то другой – как я, предложив определиться с окончанием психотерапии. Клиентка свой выбор сделала — выбрала остаться в браке, по ряду реальных причин, которые показались ей достаточно весомыми. Выбор не всегда означает выбор между хорошим и плохим, иногда это выбор единственно возможный, когда человек отказывается пользоваться свободой выбирать. Но важно, что этот выбор сделан осознанно. Клиентка приняла ограничения, которые на данном этапе её жизни ей показались непреодолимыми.
Расставаясь, у меня создалось впечатление, что клиентка довольна достигнутым и смирилась со своими ограничениями. А я был доволен проделанной работой.
И, как показала наша встреча год спустя, процесс психотерапии имел своё продолжение, и изменения в жизни Анны продолжались и поддерживались совместно прожитым опытом наших отношений.